Неточные совпадения
— Вот, мама, — сказала Кити
матери, — вы
удивляетесь, что я восхищаюсь ею.
Да, он был рад, он был очень рад, что никого не было, что они были наедине с
матерью. Как бы за все это ужасное время разом размягчилось его сердце. Он упал перед нею, он ноги ей целовал, и оба, обнявшись, плакали. И она не
удивлялась и не расспрашивала на этот раз. Она уже давно понимала, что с сыном что-то ужасное происходит, а теперь приспела какая-то страшная для него минута.
— Как же иначе? — слегка
удивилась мать. — Ты был обязан предупредить ее отца.
Но я сознавал, что надежды нет, что все кончено. Я чувствовал это по глубокой печали, разлитой кругом, и
удивлялся, что еще вчера я мог этого не чувствовать, а еще сегодня веселился так беспечно… И в первый раз встал перед сознанием вопрос: что же теперь будет с
матерью, болезненной и слабой, и с нами?..
Входя в роль
матери, Анфуса Гавриловна искренне
удивлялась, что Катя зовет мамой не ее, а дочь Серафиму.
Устраивался круг, и Полуянов пускался в пляс. Харитина действительно плясала русскую мастерски, и
мать только
удивлялась, где она могла научиться разным вывертам. Такая пляска заканчивалась каким-нибудь неистовым коленом разудалого исправника: он начинал ходить колесом, кувыркался через голову и т. д.
— Экой у тебя голос, Аглаида! —
удивлялась мать Енафа, когда кончилась служба. — В Москве бы тебя озолотили за один голос… У Фаины на Анбаше голосистая головщица Капитолина, а у тебя еще почище выходит. Ужо как-нибудь на Крестовых островах мы утрем нос Фаине-то.
Мое яичко было лучше всех, и на нем было написано: «Христос воскрес, милый друг Сереженька!»
Матери было очень грустно, что она не услышит заутрени Светлого Христова воскресенья, и она
удивлялась, что бабушка так равнодушно переносила это лишенье; но бабушке, которая бывала очень богомольна, как-то ни до чего уже не было дела.
Удивляюсь, как могла уговорить меня Параша и довесть до божбы, которую
мать моя строго осуждала!
В самую эту минуту проснулась
мать и очень
удивилась, увидя, что мы с отцом обнимаемся.
Мать смеялась, а отец
удивлялся и один раз сказал: «Откуда это все у тебя берется?
Дорогою
мать очень много говорила с моим отцом о Марье Михайловне Мертваго; хвалила ее и
удивлялась, как эта тихая старушка, никогда не возвышавшая своего голоса, умела внушать всем ее окружающим такое уважение и такое желание исполнять ее волю.
Он залпом выпил стакан чаю и продолжал рассказывать. Перечислял годы и месяцы тюремного заключения, ссылки, сообщал о разных несчастиях, об избиениях в тюрьмах, о голоде в Сибири.
Мать смотрела на него, слушала и
удивлялась, как просто и спокойно он говорил об этой жизни, полной страданий, преследований, издевательств над людьми…
«Этот?» — неприязненно подумала
мать и очень
удивилась, видя, что Наташа протягивает ему руку ласково и радостно.
— Лежит он, — задумчиво рассказывала
мать, — и точно
удивляется, — такое у него лицо. И никто его не жалеет, никто добрым словом не прикрыл его. Маленький такой, невидный. Точно обломок, — отломился от чего-то, упал и лежит…
Удостоверившись, что он настоящий, природный дворянин, и даже несколько
удивившись тому, что он не князь, фрау Леноре приняла серьезный вид и — «предупредила его заранее», что будет с ним совершенно бесцеремонно откровенна, потому что к этому принуждает ее священная обязанность
матери! — на что Санин отвечал, что он от нее иного не ожидал, и сам ее убедительно просит — не щадить его!
— Честная
мать! — отвечал Серебряный, не понимая ее испуга, но слишком встревоженный, чтобы
удивляться, — честная
мать, пусти меня к сестре Евдокии! Дай на один миг увидеть ее! Дай мне только проститься с ней!
Старики обрадовались, но как-то не
удивились несвоевременному приезду сына и посматривали на него вопросительно; а сестры (которые жили неподалеку и по уведомлению
матери сейчас прискакали) целовали и миловали братца, но чему-то улыбались.
Мать моя поручила ему устроить мое будущее пребывание в Казани, и я, с согласия Григорья Иваныча (
удивляюсь, как мог он согласиться), условился с адъюнкт-профессором философии и логики Львом Семенычем Левицким в том, что я буду жить у него, платя за стол и квартиру небольшую сумму и в то же время присматривая за его тремя воспитанниками, своекоштными гимназистами.
Помню, когда я приезжал домой из корпуса, то лакей стаскивал с меня сапоги, я капризничал в это время, а моя
мать смотрела на меня с благоговением и
удивлялась, когда другие на меня смотрели иначе.
Елена Петровна
удивилась, что Саша вернулся один, и ее иконописные глаза вечной
матери с тревогой устремились на сына...
Увидел в синем дыму лицо молящейся
матери и сперва
удивился: «Как она сюда попала?» — забыл, что всю дорогу шел с нею рядом, но сейчас же понял, что и это нужно, долго рассматривал ее строгое, как бы углубленное лицо и также одобрил: «Хорошая мама: скоро она так же будет молиться надо мною!» Потом все так же покорно Саша перевел глаза на то, что всего более занимало его и все более открывало тайн: на две желтые, мертвые, кем-то заботливо сложенные руки.
Удивляюсь, как это наша alma mater [Мать-кормилица (лат.).
…Пировать в Дрёмове любили; свадьба растянулась на пять суток; колобродили с утра до полуночи, толпою расхаживая по улицам из дома в дом, кружась в хмельном чаду. Особенно обилен и хвастлив пир устроили Барские, но Алексей побил их сына за то, что тот обидел чем-то подростка Ольгу Орлову. Когда отец и
мать Барские пожаловались Артамонову на Алексея, он
удивился...
Но на верхней площадке его тоска возросла до такой нестерпимой боли, что он вдруг, сам не сознавая, что делает, опрометью побежал вниз. В одну минуту он уже был на крыльце. Он ни на что не надеялся, ни о чем не думал, но он вовсе не
удивился, а только странно обрадовался, когда увидел свою
мать на том же самом месте, где за несколько минут ее оставил. И на этот раз
мать должна была первой освободиться из лихорадочных объятий сына.
Когда священник с крестом обернулся к нам, поздравил и сказал, что он крестил меня и вот бог привел и венчать, Катя и его
мать поцеловали нас, и послышался голос Григория, зовущего карету, я
удивилась и испугалась, что все кончено уже, а ничего необыкновенного, соответствующею совершившемуся надо мною таинству, не сделалось в моей душе.
Когда
мать передала ему препоручения Печорина, стараясь объяснить, как выгодно было бы взяться за дело князя, и стала
удивляться тому, что Печорин не объяснился сам, тогда Красинский вдруг вскочил с своего места, светлая мысль озарила лицо его, и воскликнул, ударив рукою по столу: «Да, я пойду к этому князю!» Потом он стал ходить по комнате мерными шагами, делая иногда бессвязные восклицания.
— О! Ей ничего: подобным женщинам ничего не бывает. Скажите лучше, как
мать жива! Вот этой несчастной жертве я
удивляюсь, — возразила старуха.
Отец казначей, подпуская богомольцев ко кресту после ранней обедни, нимало не
удивился, увидев старуху, и, подав ей из-под рясы просфору, очень спокойно сказал: «Здравствуй,
мать Александра!» Бабушку в пустынях только молодые послушники звали Александрой Васильевной, а старики иначе ей не говорили, как «
мать Александра».
Мать смеялась и сама
удивлялась, что не предупредила меня об этом; но она думала, что пятнадцатилетнее пребывание в Петербурге на таком важном, по ее мнению, месте заставило Рубановских, несмотря на природное упрямство, бросить свой странный костюм и свои архангелогородские обычаи.
Поэтому, не упав, не
удивилась, а запив теплотой, в полной сохранности отошла к своим — и потом меня все поздравляли — и
мать поздравляли «с причастницей».
«Черта? —
удивилась мать, — а не книжку?
И тогда Петька удивил
мать, расстроил барыню и барина и
удивился бы сам, если был бы способен к самоанализу: он не просто заплакал, как плачут городские дети, худые и истощенные — он закричал громче самого горластого мужика и начал кататься по земле, как те пьяные женщины на бульваре.
Все изумились, слушая Августу. Сказание из рук в руки переходило, все читали и все
удивлялись, что не так в нем сказано, как молва говорила и как все
матери сколько лет всем рассказывали.
Здесь она увидала меня и, казалось, немного
удивилась, но, однако, не сказала мне ни слова, а, порывшись в коробье, достала оттуда конец полотна, нитки и наперсток и пошла к столу, чтобы что-то кроить, но в это время в избу вбежала девочка Агашка и сказала, что
мать моя сама пришлет Васёнке саван и покровец.
«А как же, если Сибирь… как же она-то?» — мелькнула ему неприятная, укорливая мысль, и он сам себе
удивился, что до этих пор во всех его мечтах и предположениях, при всем их калейдоскопическом разнообразии, мысль о
матери ни разу не пришла ему в голову.
Шишкин с нетерпением ждал назначенного часа. На нынешнее утро раздумье почти уже не приходило ему в голову. Он решился: «была не была!» Утром сходил в больницу к
матери и снес ей десять рублей, сказав, что получил два новых и очень выгодных урока по рублю за час. Старуха, действительно, и
удивилась, и обрадовалась несказанно, да и сын-то был доволен, что успел доставить ей эту надежную радость.
— Больше-то ничего, — несколько даже
удивившись такому вопросу, отвечала
мать Ираида. — Что ж еще-то?.. И того вдоволь… Слава теперь пошла на ихнюю обитель, праздная молва… Разве легко это матушке?
Близко к полночи. Божьи люди стали петь духовные песни. Церковный канон пятидесятницы пропели со стихирами, с седальнами, с тропарями и кондаками. Тут отличился дьякон — гремел на всю сионскую горницу. Потом стали петь псáльмы и духовные стихи. Не
удивилась им Дуня — это те же самые псáльмы, те же духовные стихи, что слыхала она в комаровском скиту в келарне добродушной
матери Виринеи, а иногда и в келье самой матушки Манефы.
Право, кажется не
удивишься, если где-нибудь найдешь у Достоевского недоумение: «как это
мать может любить ребенка своего без бога?
— И
удивляться нечего… — продолжал Николай Сергеич, помолчав немного. — Обыкновенная история! Мне деньги нужны, а она… не дает. Ведь этот дом и все это мой отец наживал, Марья Андреевна! Все ведь это мое, и брошка принадлежала моей
матери, и… все мое! А она забрала, завладела всем… Не судиться же мне с ней, согласитесь… Прошу вас убедительно, извините и… и останьтесь. Tout comprendre, tout pardonner. [Все понять, все простить (фр.).] Остаетесь?
— Во! —
удивился старик. — Молодец девка, стало быть, в братьев пошла. Эх, нету, Боренька,
матери, некому утешаться. Послушай, Боренька, она… она знает, как я живу? А?
Мать его осталась еще на хорах, где собралось давно небывалое количество дам. Все
удивлялись тому, что не было Гаяриной. В городе знали про ее"красные"идеи, не прощали ей домоседства, малого желания принимать у себя, считали странной и надутой, жалели, что у такого блестящего мужчины, как Александр Ильич, такая поблекшая и неэффектная жена.
— Тогда я больше не
удивляюсь тому, что вижу вас в первый раз. Значит, вы не часто видитесь с вашей
матерью? — пытливо начал князь.
Покатил в уезд. Работник рядом на облучке кишки подобрал,
удивляется: в игумны, что ли, хозяина произвели, — экое дело он затеял. Однако молчит. Потому мой папаша поведения короткого — чуть на него не потрафишь, такую тебе выволочку задаст, что и фельдфебеля родной
матерью назовешь.
Оказалось, что у покойного Лейна была
мать, живущая в Ревеле, которая, не получая писем от своего сына, стала прямо бомбардировать меня письмами, в которых
удивлялась молчанию сына и, не понимая такового, писала, что собирается к нему приехать.